В Санкт-Петербурге "Звезды Белых ночей" открылись "Троянцами", а закроются "Войной и миром"

 

 

Понятно, что премьерная афиша фестиваля планировалась задолго до событий, которые сегодня составляют ядро политической жизни страны. Но именно эти оперные партитуры - из античного эпоса и русской истории - с их огромным смысловым посылом в понимании глобальных человеческих коллизий - хаоса войны, падения цивилизаций, смертоносности политических амбиций, обесценивания человеческих жизней и чувств, не могут не попасть в разряд самых актуальных. И "Троянцы" Берлиоза, заканчивающиеся проклятием троянского героя Энея - хором карфагенян, выкрикивающих: "Вечная ненависть... Пусть жестокий бог войны всегда посылает наших сыновей против его сыновей!", звучат сегодня как приговор не только древней цивилизации, погибшей от невозможности развязать бесконечную цепь войн, но и современному человечеству.

Надо заметить при этом, что греческий режиссер Яннис Коккос не напрягает специально политические смыслы, не вываливает на сцену автоматы, пушки, солдат в камуфляже (хотя в финале "Взятия Трои" такого рода эпизод имеется). Наоборот, он уводит действие "Троянцев" в мифологическую, даже эстетизированную плоскость, представляя происходящее как гигантское отражение мира, который уже пережил свой разрушительный опыт. Действие на сцене развивается в удвоении (над сценическим пространством, уподобленным древнегреческой скене и орхестре, нависает гигантское зеркало-экран). Через ледяную плоскость этого "мистического" зеркала отражается все - и то, что видит зритель, и то, что происходит "за сценой" - в том числе массовое самоубийство троянских жен, заколовших себя кинжалами, чтобы не достаться грекам.

Здесь же компьютерные "кунштюки" - призрак убитого Гектора, зависающий в компьютерном формате над спящим Энеем, заливающие сцену "мертвые" морские волны, бесплотный шелестящий лес в любовном откровенном свидании Дидоны и Энея. Коккос намеренно избегает "батального" действия на сцене, возвращая его к "эпосу", - к рассказу, к почти античной статике. Но мир мистики (миф) и истории живых чувств, где главной и разрушительной оказывается любовь Дидоны и Энея, дают полный объем этой древней истории мирового краха. Дидона в исполнении Екатерины Семенчук - страстная, взрывная, исступленно переживающая каждую ноту как миг любви, концом которой может быть только смерть.

Валерий Гергиев - наоборот, почти бесстрастный, обрушивающий звуковые махины берлиозовской партитуры с ее резкими воинственными фанфарами, мрачной барабанной дробью и литаврами, гибкими карфагенскими танцами и громовым финалом "проклятия". Катарсис в этом мире наступить уже не может. Есть только надежда на новую цивилизацию - "Италию". Ее должен основать Эней. Уже проклятый.